– Что, прости?

– Говорю, не надо вам рожать. Вероника на тройки учится, за учёбу надо будет платить, я не позволю внучку после одиннадцатого класса на работу гнать! Ты в декрет уйдёшь, деньги будут на ребёнка и ипотеку уходить. Вы сначала о Веронике подумайте, её выучите, потом рожайте! – более подробно повторила мама.

Я попросила, чтобы она ушла и больше не приходила. Видеть её больше не хочу. За Веронику она вдруг переживать стала. Вспомнила, что уже шестнадцать лет является бабушкой.

Мы с мужем давно женаты. Хочется сказать, что вместе со школьной скамьи, но нет. Мы дружили, когда учились в школе. Я не знала, что Стёпа в меня влюблён, сохла по красавчику из параллельного класса. В девятнадцать лет мы со Стёпой оказались в одной постели, итогом стала беременность. Родственники настояли на браке и рождении ребёнка.

Мы со Стёпой поговорили, обсудили, что хотим от жизни, какие планы, где и на что будем жить, если поженимся. Результат переговоров устроил обоих, заключение брака состоялось.

Любовь пришла, не сразу, но пришла. Дружба оказалась отличным фундаментом для стройки семьи.

Так как рожать нас настойчиво просили, а содержать и помогать не обещали, мы со Стёпой отличались от большинства сверстников: пока наши бывшие одноклассники получали высшее образование, Стёпа работал по четырнадцать часов в сутки, чтобы я могла учиться. С Вероникой помогали друзья и подруги. Потом Стёпа пошёл учиться на заочку, параллельно работал.

В тридцать лет у нас не было ничего, кроме двух дипломов о высшем образовании, дочки и полного взаимопонимания в браке. Жильё мы снимали, я работала, меня никак не желали замечать и давать повышение. Стёпа кардинально сменил сферу деятельности, начал всё с нуля. Деньги были, не так много, как хотелось бы, но мы не голодали, а Вероника ни в чем не нуждалась.

У родителей мужа ещё двое детей, которые считаются более умными и успешными, и внуки от этих детей хорошие и любимые. Моя мама, как и родители Стёпы, считала Веронику ошибкой нашей молодости. Они все забыли, как говорили о необходимости брака и родов, рассказывая страшилки, что после аборта дорога за ребёнком будет одна – в детский дом. На смену “надо рожать” очень быстро пришло “зачем рожали”. Странная метаморфоза. Жизнь сохранена, галочка поставлена, медалька присобачена, руки умыты.

Лет пять назад дела резко пошли в гору. Благодаря пандемии наше благосостояние увеличилось. Мы купили квартиру в ипотеку, первый раз съездили на море, перестали экономить на себе.

Мне тридцать пять, я жду ребёнка. Нам не так важно, кто это будет, девочка или мальчик, главное, чтобы ребёнок родился здоровым. У Стёпы проблемы со зрением, Вероника в меня, у неё единица на оба глаза. Мы не кричали на каждом углу о беременности, но я сама по себе худенькая, живот стал быстро виден. Кое-кто разглядел, спросил, слухи понеслись. И вот те люди, которые пророчили мне ребёнка из детдома после аборта, снова решили, что у них есть право голоса: Вероника имела право жить, она не была виновата в молодости и безмозглости родителей, а тот ребёнок, которого я жду сейчас, появляться на свет не должен, ведь у нас Вероника и ипотека.

Когда нам со Стёпой было по девятнадцать, у нас не было ничего, даже любви, но мы должны были стать родителями. Сейчас, когда у нас есть нормальные работы, жильё, машина и уверенность в завтрашнем дне, я рожать не должна.

Мама бывала (и больше не будет) у нас редко, в основном звонила и говорила не самые приятные вещи. Вероникой мама интересовалась только тогда, когда её петух клевал. О том, что Веронике после школы предстоит учиться, мама подумала. А я в девятнадцать лет? Мне не надо было учиться? Я не бросила учёбу только благодаря Стёпе, это он жилы рвал, чтобы у меня появилось высшее образование. Маме было наплевать, у неё галочка была поставлена, а руки умыты. Записано со слов Ольги.